Библиотекарь рун [СИ] - Ким Савин

Элейн, которая пересказывала мои сказки местной ребятне, стала поп-дивой. Один из ее рассказов, на внутренней площади замка, я частично подслушал и подглядел. Рыжик сидела на специально вынесенной из покоев скамеечке и, довольно близко к моему «тексту», в лицах (!), с актерскими интонациями для разных персонажей, вещала благодарной толпе зрителей. Что любопытно, кроме полутора десятка детей, рассевшихся прямо на земле перед рассказчицей и восторженно внимавших чудесной истории, неподалеку кучковались с независимым видом и некоторые баронские дружинники. То есть, конечно же, они стояли на посту, контролировали местность, но на такой дистанции, чтобы не пропустить ни слова из рассказа Элейн. Заняться что ли книгоизданием? В качестве научного рецензента привлеку Алтеуса и с его комментариями отдельный тираж загнать магам, как историческое наследие и легенды.

За свою популярность рыжик честно расплачивалась моим обучением. Алфавит — под Познанием и всплывающими воспоминаниями Артона — практически сразу «вернул» навыки чтения и письма на азалийском языке. С этикетом кузина, конечно, и сама была знакома в основах, но ее поддерживала Рисса, гувернантка. Застольные правила местного хорошего тона еще не были сверхизощренными — без десятка специализированных ножей-вилок-ложек. Да, прямая спина за столом, да — не сморкаться в занавески и не чавкать. В целом, все было похоже по уровню на обычные нормы приличия на Земле.

Титулование, поклоны, межсословные особенности общения — были для меня уже посложнее, но я выпросил у Риссы талмудик учебного пособия, по которому она и занималась с кузиной. Отсканировал вечером текст под Познанием — с целью переварить и разобраться потом. Думаю, неправильный поклон будет угрожать мне меньше, чем чей-то клинок или сгусток магии. Хотя, вспоминая рассказ Тудора о том, с какой вроде бы мелочи началась вражда Беров с Урошами, расслабляться и здесь не стоило.

***

Алтеус также не забывал обо мне и помимо сказок. Первое занятие с ним — проходило в кабинете мэтра, расположенном в одной из внутренних башен замка. Маг сам отвел меня в свое логово после завтрака. Это было полукруглое просторное помещение с уже привычными витражными окнами и каменными стенами. У единственной прямой стены стоял широкий массивный стол из темного дерева, творчески заваленный фолиантами, свитками и стопками листов пергамента. Часть рабочего пространства стола оккупировали замысловатые конструкции из металлических стержней и планочек, с периодическими включениями стекла и кристаллов. В подобиях штативов наблюдались прозрачные колбы с разноцветными жидкостями. Стол окружали три массивных тронообразных кресла с кожаной обивкой.

Внешняя, «башенная» стена комнаты шла полукольцом, создавая эффект комнаты с эркером. Витражное окно было высоким и узким — по сути, немного расширенной и застекленной бойницей. Поэтому даже днем в комнате было бы темновато, если бы не кристаллы с перепелиное яйцо, очевидно магические, закрепленные под потолком и дававшие мягкий голубоватый свет.

Посередине комнаты, на полу из широких темных досок лежала круглая тонкая пластина, в палец толщиной и метра полтора в диаметре, из красноватого металла с «разводами» патины. Пожароустойчивый ритуальный круг из бронзы? Богато — Онорий, вроде, на граните свою каббалистику вычерчивал. Или разные ритуалы — разные требования?

Все стены еще были «украшены» большими «плакатами» — натянутыми на рамки холстами с рисунками и чертежами. Незнакомые мне и страшноватые твари, чертежи чего-то непонятного, подобия таблиц(!) со столбиками цифр, контур человеческой фигуры с какими-то каналами и узелками по телу. Около стола, за одним из кресел, вместо «плаката» весела доска, покрытая черными квадратными пластинами, плотно прилегающими друг к другу и образующими практически единую поверхность. Оная была покрыта простенькими примерами сложения однозначных чисел, а в нижнем углу был рисунок человечка — выполненный в технике «палка-палка-огуречик».

— Элейн тоже у меня тут занимается, — улыбнулся Алтеус воспоминаниям об уроках с рыжей шкодой. — Ну-с, с чего бы ты хотел начать, должно быть, вопросов уже накопил достаточно?

Вопросов, действительно накопилось выше крыши, но часть из них я планировал получить в своих медитациях, часть — не стал бы пока вообще озвучивать никому, потому как из них вполне можно было догадаться о моих рунных друзьях — Концептах.

— Если это возможно — я бы хотел узнать базовые вещи о том, что такое магия и какие есть основные законы-принципы управления ею, — «скромно» обозначил я.

— Кхм, — поперхнулся мэтр, — основательный подход. Признаться, ждал что-то, в духе — как подальше метнуть огнешар или усилить магией удар мечом. Впрочем, ты достаточно сильно изменился после известных событий.

В последней фразе Алтеуса присутствовал открытый намек и на мои новые знания, и на отклонения в поведении от «старого» Артона.

— Мэтр, я понимаю, что изменения в моей памяти, да и в личности — после ритуала надо мной за авторством не самого дружелюбного мага — не могут не вызывать вопросы и подозрения. Но я готов и к проверкам, и всему остальному, что вы с дядей сочтете нужным. Вернуть все как было раньше — не в моих силах. Да и приобрел я многое, — решил я частично раскрыть карты и выйти на откровенный разговор.

— Откровенно. Это — хорошо, что ты все понимаешь, — кивнул Алтеус. — А как ты сам себя воспринимаешь? Я не владею сильными ментальными техниками, да и они далеко не всегда дают четкие ответы. Разумно судить о человеке по поступкам, а не его словам или обрывкам подслушанных мыслей. Кровавые запретные ритуалы ты пока не проводишь, к близким ранее людям — доброжелателен. Может не все договариваешь — но это тоже понятно. Поэтому мне любопытно, что думаешь о самом себе, о своей личности?

— Мне стерли большую часть личных воспоминаний. Я не помню родителей, не помню, как проводил с ними время. Не помню других людей. Не помню, чему радовался, о чем грустил. Точнее, иногда я вспоминаю какие-то свои эмоции. Как я относился к чему-то или кому-то. Но это не всегда совпадает с моими теперешними эмоциями или воззрениями…

Конечно, я говорил про стертые воспоминания Артона, а не свои. И что-то от Артона всплывало все большими кусками. Например, к Тудору с Артоном мы относились практически одинаково, с учетом разницы в реальном возрасте, уважительно и доброжелательно. А вот Элейн — Артон воспринимал как надоедливую и вредную малявку, которую надо терпеть, ибо родственница, да еще и дочка дяди. Было это скорее не из какого-то высокомерия или злобности Артона, а, банально, из-за подросткового возраста, когда все младшие типично воспринимаются «недостойными» внимания «взрослой» личности. Для меня же рыжик была как внучка, которую отдельно живущие и